Новое средневековье в России — это не только духовные скрепы, производимые уже в промышленных масштабах. Из далёкого прошлого возвращаются и формы сугубо экономических отношений. По крайней мере, старый добрый принцип Nulle terre sans seigneur — это про нас. В сфере недвижимости, действительно, установились отношения, так похожие на феодальные, что многие не без основания отказывают современной российской экономике в праве называться капиталистической.

Если в Москве сопоставить структуру населения с ситуацией в жилищной сфере, невольно вспоминается античный полис эпохи упадка. Полноправные собственники в массе своей это уже вовсе не уважаемые граждане-воины, а прихлебатели элиты, заглядывающие в рот нуворишам. Причём прежние социокультурные различия уже не играют определяющей психологической роли. В той или иной степени разложение затронуло и хвалёную московскую интеллигенцию, которая уже, кажется, давно променяла своё диссидентство на мещанское самодовольство. Мещанство настолько пропитало всех этих в принципе милых и добрых людей, что даже в их протесте против Путина и «нечестных выборов» его было слышно за версту.

Вслед за счастливыми обладателями московских квартир идут те, кто имеет возможность более или менее легально эти самые квартиры снимать. Целиком, без лишних соседей. В древней Спарте таких людей назвали бы периэками, в Афинах — метэками, в древнем Риме — плебеями. Вместе с теми, кто попал в ипотечное рабство, их можно считать самыми привилегированными представителями новой московской лимиты. В наше время Василий Колташов предложил новый термин — лимитэки.

Все эти люди зачастую дети и внуки тех, кто с радостью принял распад СССР и, не заметив ужасных последствий этой катастрофы, до сих пор молится на Горбачёва и Ельцина за данную ими возможность приватизировать свои квартиры. Старшее поколение не понимает, да и не очень стремится понять, почему молодёжь так недовольна «демократией» и капитализмом. Его благополучие в условиях развала экономики могло означать только одно — бедность и отсутствие перспектив у молодёжи. Молодой специалист из средней семьи, пускай даже и очень успешный, едва ли может рассчитывать на собственное жильё, в то время как стареющие синие воротнички и даже банальные люмпены позднесоветской эпохи им обеспечены. Люди, которые по всем параметрам — уровню квалификации, престижности образования и рабочего места — стоят выше в социальной иерархии, попадают в зависимость к самым низам общества, если у тех есть приватизированное жильё. Самый распоследний алкоголик, сдающий свою квартиру, для снимающего её молодого специалиста, каким бы крутым ни был последний, царь и бог.

В одиночку снять целую квартиру теоретически можно, но для этого надо получать минимум 50 тысяч рублей в месяц. В эту сумму входит как аренда плюс коммунальные услуги, так и минимальные затраты на еду, одежду, транспорт и связь. Но это если взять самый дешёвый вариант — на окраине Восточного или Северо-Восточного округов Москвы, где можно снять «однушку» за 30 с небольшим тысяч рублей в месяц. На деле же, средняя цена аренды однокомнатной квартиры приближается к 40 тысячам. Такие зарплаты в столице получают далеко не все. Вдвоём снимать уже легче и при жёсткой экономии всего и вся пара вчерашних выпускников, зарабатывающих по 30 тысяч рублей в месяц, уже может рассчитывать на нечто однокомнатное даже не за МКАДом.

В этом плане жилищный вопрос очень сильно повлиял на взаимоотношения полов. Довольно часто приходится слышать жалобы, что девушкам нужен не ты как личность, им нужны твои 60 тысяч рублей в месяц. Если у тебя их нет, можешь катиться на все четыре стороны. Сумма выбрана не случайно, так как именно такой минимальный среднемесячный доход позволяет гарантированно платить за аренду квартиры в Москве. Сами же работать такие девушки, разумеется, не собираются.

Ипотека в России и конкретно в Москве — вопрос особый. Периферийное экономическое положение страны и заодно её национальной валюты — то, что обуславливает огромные проценты по ипотеке, которые вынуждены платить её жители. Если в Германии минимальный процент составляет 3.6, в США— 3.5, а во Франции — 2.1, то в России 7%-ная ипотека от Сбербанка преподносится потребителям как аукцион невиданной щедрости.

Человек, выплачивающий ипотечный кредит, находится в положении ломовой лошади. В древней Руси Русская Правда определяла таких людей как закупов — отдавшихся в холопство кредитору на время уплаты долга. Ему нельзя ни болеть, ни уходить в отпуск за свой счёт. Не дай бог ему получить травму и утратить трудоспособность хотя бы на три месяца. Несколько легче положение тех, кто может отдать хотя бы часть кредита за счёт продажи другой недвижимости или из личных накоплений.

В спину квартиросъёмщикам и покупателям ипотечного жилья дышат, соответственно, арендодатель и кредитор. Но пока нет серьёзных проблем, к такому положению можно притерпеться. При этом немалая часть хозяев так трясётся над своей квартирой, что плевать хотела на все гражданско-правовые нормы. В первую очередь на то, что собственник, пока действует договор аренды, не должен мешать арендатору осуществлять свои права. В том числе, каждую неделю приходить с проверками, придирчиво осматривая и буквально обнюхивая каждый уголок квартиры.

Если же спуститься на ступень ниже, то мы увидим тысячи людей, снимающих комнаты. Их судьба зависит не только от их кошелька, но и от прихоти хозяев и соседей по квартире. Людям, снимающим комнату в квартире с хозяевами, в большинстве случаев могут позавидовать только бомжи. Ведь многие хозяева такого жилья — народ очень специфический, по преимуществу стареющие алкоголики и спивающиеся от одиночества старики. Живущий в соседней комнате человек для них не только источник денег на бутылку, но и потенциальная жертва. Ведь нет ничего более приятного для существа, опустившегося почти на самое дно жизни, чем возможность почувствовать власть над другим человеком.

Жизнь с соседями — тоже далеко не лучший вариант. Даже если первоначально у вас и сложатся хорошие отношения с ними, это не застрахует вас ни от обмана, ни от стукачества, ни от дедовщины с их стороны. Казалось бы, здесь есть решение — снимать квартиру небольшой коммуной вместе с друзьями. Но квартирный вопрос способен испортить даже самую крепкую и искреннюю дружбу. Кроме того, жизнь в съёмной комнате часто ставит крест на любой личной жизни — даже если хозяева и соседи ничего не имеют против. Всё-таки, человеку очень важно иметь своё личностное пространство, без которого он находится в состоянии постоянного стресса. Несмотря на всё развитие товарно-денежных отношений, в современной России есть место и для такого средневекового института, как барщина. Речь идёт как о невинных просьбах квартирных хозяев постелить линолеум или починить люстру, так и о целом сегменте жилищного рынка — аренды жилья в счёт ремонта.

Апофеозом кризиса самого института частной собственности на жильё можно считать хостелы. Во-первых, в этих дешёвых аналогах гостиниц останавливаются далеко не только иностранцы и иногородние, но и москвичи. Так, автор статьи, переезжая со съёмной квартиры на другую, использовал хостел как перевалочный пункт. Более того, есть целая категория людей, кочующих по московским и питерским хостелам без всякой надежды перейти к оседлому образу жизни. Во-вторых, владельцы подобных заведений, как правило, сами арендуют занимаемую площадь. Возможна и такая фантасмагорическая ситуация, когда риэлтор кочует по хостелам и оттуда, пользуясь бесплатным интернетом, ведёт свои дела. Что называется, сапожник без сапог.

Сами работники хостелов, кстати, зачастую в них и живут. Впрочем, автор статьи проработал более полугода в одном из московских хостелов и может ответственно заявить, что эти заведения — особенно если хозяева хоть немного заботятся о своей репутации — кое в чём оставляют позади и полноразмерные гостиницы. В крайне атомизированном обществе атмосфера весёлой коммуны, естественным образом складывающаяся в хороших хостелах, притягивает людей не меньше, чем комфорт и бесплатный интернет.

Московские власти в рамках крестового похода корпораций против малого бизнеса уже сделали многое для того, чтобы уничтожить и этот сегмент рынка. В частности, с нового года запрещено открывать хостелы в жилых домах — то есть большая часть хостелов в Москве обречена на закрытие. Оставшиеся — те, что занимают отдельно стоящие здания — будут подвергнуты лицензированию. Эти меры подчиняются той же логике, что и закон о «резиновых квартирах», существенно усложнивший жизнь квартиросъёмщикам и заставивший хозяев и риэлторов поднять цены. Рискну предположить, что в эпоху интернета единственное, что поддерживает существование риэлторов как класса, это те искусственные ограничения, которые накладывает государство. Без них хозяева могли бы в обход любых посредников и за существенно меньшие деньги договариваться с арендаторами, не оставаясь при этом в накладе.

Ниже тех, кто может сам выбирать ту конуру, в которой ему жить, находится бесчисленное множество людей, такой возможности лишённых. Это в первую очередь гастарбайтеры, живущие в самых разнообразных — совсем как кошка Вьюшка у Заходера — условиях: в бытовках, подвалах и цехах. А также в готовящихся под снос хрущовках. Так, автор статьи, решив вместе с другом навестить незадолго до сноса свой старый дом на Проспекте Вернадского, наткнулся на целую колонию товарищей из Средней Азии, нашедших себе пристанище в том, что когда-то было квартирой его друга. Это одна из тех самых «резиновых квартир», борьбу с которыми долго и безуспешно ведут власти. Но даже российское гражданство не избавляет человека от такой участи. История с общежитием медиков на Симферопольском бульваре заставляет вспомнить старое «доброе» крепостное право — работников передают другому ведомству вместе с жильём.

Понаеховск-Нерезиновый, как иронично называют Москву в сети, действительно утрачивает последний резерв эластичности. Так, после прихода Собянина на пост мэра лужковская программа расселения ветхих домов продолжилась, но получила при этом направленность на сегрегацию населения по уровню доходов. Одними из первых жертв этого тихого апартеида стали жители Крылатского — одного из красивейших районов запада Москвы. Один из кварталов этого района в прошлом году подвергся сносу. При этом, как свидетельствовали жильцы одного из домов на Проектируемом проезде, документы на снос составлялись в спешке, чтобы успеть освободить территорию под застройку. На месте снесённых домов возводится элитный жилой комплекс, а чтобы бывшие жители этих мест не путались под ногами у господ-собственников нового жилья, переселенцам выдали лишь 70% от рыночной стоимости их старых квартир. Пусть теперь едут жить в Жулебино, Гольяново, а то и в Новую Москву. Для сравнения, несколько лет назад автор этих строк сам пережил процесс переселения, но, к немалому удивлению всей нашей семьи, вместо 56-метровой маломерной «трёшки» на Проспекте Вернадского мы получили полноразмерную квартиру на улице Архитектора Власова. За лишние 18 метров площади наша семья уплатила около 30 тысяч рублей — то есть кадастровую цену этих метров со скидкой. Более того, часть жильцов из соседних — также снесённых — хрущёвок переехала в построенную на месте нашего старого дома высотку.

В то время как все описанные выше категории населения ведут борьбу за жалкие десятки квадратных метров, миллионы квадратных метров жилья в новостройках пустует. В одной Москве 8,5 миллионов квадратных метров никем и никак не используется. Если отталкиваться от нормы предоставления жилой площади, указанной в Жилищном кодексе РФ, то это потенциальное жильё для 472 тысяч людей. Получается, что всё то жильё, которое было возведено за последние полтора года, оказалось невостребованным. Но кем?

Это жильё оказалось не нужно рынку. Ведь поддержание существующих высоких цен на жильё — насущная необходимость периферийного капитализма в России и всех его бенефициаров, т.е. олигархов, высшей бюрократии и их челяди. Все остальные 99% населения страны нуждаются в недорогом, удобном и, желательно, собственном жилье.

Если же копнуть глубже, то в Москве и других мегаполисах обнаружится ещё больше пространства для возведения на ней жилья и социально-значимых объектов — школ, больниц, поликлиник и детских садов. Всякий, кто спокойно проглатывает строительство рядом с его домом новой церкви, бизнес-центра или торгового комплекса, должен понять — это у него отнимают землю. Землю, на которой могли бы расти его дети и внуки.

Квартирный вопрос не просто испортил людей, он также обострил наличный конфликт поколений. Родители вынуждены держать детей у себя, пока не появятся внуки и дальнейшее совместное выживание на прежней площади не станет невозможным. Дети, вместо того, чтобы своей поддержкой и заботой продлевать жизнь родителям, только и думают о том, когда те, наконец, сыграют в ящик. И всё это на фоне того, что какой-нибудь толстосум может подарить квартиру не только жене или новорожденному наследнику, но также и своей любовнице, любовнику жены, их законным супругам и так далее.

Если абстрагироваться от морально-этических моментов, то налицо ситуация, когда при потенциальном изобилии жилья искусственно поддерживается его дефицит. Рынок жилья — не единственный, в котором сложилась такая ситуация. Более того, искусственное поддержание дефицита в условиях реальной возможности его преодоления — это наиболее характерная черта современного капитализма. Ведь в любом классовом обществе именно диалектическое сочетание излишков производства и дефицита наличных ресурсов и является основой для его самовоспроизводства. Последнее даёт нам надежду на то, что современный кризис есть не что иное, как агония капитализма вообще.

Вопрос о том, чтобы уничтожить капитализм, пока что слишком абстрактный для большинства российских граждан. Но людей можно и нужно мобилизовывать по тем проблемам, настоящее решение которых возможно только вне капитализма. Одна из таких проблем — это жильё. В нашей стране, занимающей первое место в мире по площади территории, она стоит особенно остро. Поэтому вместе с борьбой за трудовые права, достойное образование и здравоохранение, должна идти борьба за доступное жильё для всех.

В России хватит места для всех, так чтобы никому не приходилось ютиться в тесных комнатушках за бешеные деньги. Должна быть ликвидирована и другая вопиющая несправедливость: те, кто строит дома — от чернорабочего на стройке до архитектора — не могут себе позволить иметь собственное жилье. Опыт решения этой проблемы у нашей страны есть, и немалый. Так, в СССР даже в номенклатурных домах часть жилого фонда выделялась для участников строительства.

Для начала же каждый должен понять, что та страна, в которой земля является частной собственностью, а не общим благом, обречена на прозябание в убогом средневековье, где нет места ни прогрессу, ни процветанию, а есть лишь богатство единиц и нищета для остальных.

Иван Щеголев.

Источник:  http://rabkor.ru/